МЫ ВСЕ — ВДВОЙНЕ И ВТРОЙНЕ РОДНЯ
МЫ ВСЕ — ВДВОЙНЕ
И ВТРОЙНЕ РОДНЯ

(Заключение)
 
Для Сережи Карасева международным языком стал украинский. Потому что мальчик ясно увидел его родство со многими другими языками. Но проблема международного языка сейчас стоит и перед всем человечеством. Мы все — вы, я надеюсь, увидели это — вдвойне и втройне родня, а как же родне не понимать друг друга?

Когда-то обстоятельство, что ученые стали писать не на чуждой народу латыни, а на своих родных языках, было огромным шагом вперед. Это облегчило доступ к науке, сделало труды ученых понят­ными куда большему числу людей. Но сейчас случается, что нынеш­ние физики и биологи с завистью вспоминают, как в средние века польский, скажем, ученый любой специальности свободно читал труды своего итальянского, французского, английского или испанско­го коллеги. А сегодня... В фантастическом рассказе Д. Киза «Цветы для Элджернона» гениальный ученый записывает в дневник:

«...Доктора Штраусов гением назвать можно, хотя я чувствую, что его знания слишком ограниченны. Его обучали в традициях слишком узкой специализации. Я был потрясен, узнав, что из всех древних языков он умеет читать только по-латыни, по-гречески и по-древне­еврейски... Откуда я мог знать, что такой высокоуважаемый психо­лог-экспериментатор, как Немюр, незнаком ни с языком хинди, ни с китайским? Ведь это нелепо, если принять во внимание те исследо­вания, которые ведутся сейчас в Индии и Китае как раз в его об­ласти.

Я спросил доктора Штраусов, каким образом Немюр сумеет опро­вергнуть Рахаджамати, который раскритиковал его метод и результа­ты исследований, если он вообще не может прочесть его труды. Стран­ное выражение, появившееся при этом на лице доктора Штраусов,

могло означать только одно из двух. Или ои не хочет говорить Не-мюру, что пишут в Индии, или же — и это очень меня беспокоит — доктор Штраусе не знает этого сам».

Увы, не только в фантастических рассказах ученым — и нау­ке — приходится страдать из-за того, что на свете много языков. Притом, с точки зрения ученых, их, этих языков, сейчас с каждым годом становится, по существу, больше.' И научные труды и замеча­тельные художественные произведения выходят на языках, порою еще недавно не имевших письменности. Переводчики не в силах по­спеть ни за учеными, ни за писателями. Писателей, конечно, тут международный язык не выручит, а вот людям науки он бы очень помог. Да нет его... Пока нет.

До сих пор каждый раз, когда у отдельных групп народов воз­никала настоятельная потребность в международном языке, такой язык появлялся. Почему наше время должно быть исключением?

Одни ученые считают, что для такой роли надо создать искусст­венный язык, другие полагают, что эту роль постепенно начнет вы­полнять один из существующих естественных. Кажется, что вторая точка зрения ближе к истине, хотя боюсь, что это именно только ка­жется.

Международными языками служили когда-то греческий и ла­тынь; до сих пор в медицине латынь, будто бы давно умершая, про­должает выполнять эту работу. Сколько раз вам приходилось, навер­ное, бегать в аптеку с листком, на котором врач набросал несколько «мертвых» слов.

В XVII—XVIII веках признанным международным языком был французский. К началу XX века английский язык постепенно отнял у него это положение благодаря военным успехам, благодаря удач­ным колониальным захватам, благодаря тому, что Англия и англо­язычная Северная Америка обошли Францию по промышленной мо­щи, на их стороне оказался технический прогресс. Надо сказать, од­нако, что многие деятели французской культуры болезненно воспри­няли признание Лигой Наций равенства английского языка с фран­цузским. Замечательный языковед Антуан Мейе, о котором я уже го­ворил в этой .книге, открыто сожалел о том, что Версальский мирный договор, закончивший первую мировую войну, был составлен и на французском и на английском языке. Сегодня это кажется очень странным, ведь английский язык резко опередил своего недавне­го счастливого соперника по значению в международных отноше­ниях.

В наше время Организация Объединенных Наций поступила мудро и политично, объявив, что в ней роль международных языков должны играть основные языки великих держав, постоянных членов Совета Безопасности: русский, английский, китайский, французский. Но само по себе это решение не в силах изменить конкретную языко­вую ситуацию в мире.

Сейчас ближе всего к положению международных языки англий­ский и русский.

У нас в стране русский язык стал вторым родным языком для де­сятков миллионов не русских по национальности людей.

Русский язык играет важную роль и в общении между социали­стическими странами. Если по количеству выпускающейся на нем литературы он пока еще отстает от английского языка (но только от него одного), то не менее важно, что почти каждый год сейчас разрыв сокращается.

До Октябрьской же революции нас опережали в этом отношении не только английский, но и немецкий и французский языки.

Но когда на стороне русского языка оказались силы революции и прогресса, когда за ним встала перед миром не просто Россия, но Россия Советская, весь советский народ, русский язык вступил в со­ревнование со знатными иностранцами уже на новых условиях. И стал, как видите, одним из двух мировых лидеров.

А ведь многие мыслители, ученые и писатели говорили о том, что когда-нибудь вся земля будет говорить на одном языке.

Станет ли так? Тут мне остается лишь познакомить вас с замеча­тельными словами Александра Ивановича Гончарова, автора «Обломова»:

«Я не с точки зрения шовинизма или квасного патриотизма боюсь за язык и, конечно, буду рад через десять тысяч лет говорить одним языком со всеми — и если буду писать, то иметь читателями весь зем­ной шар.

Но все же, я думаю, все народы должны прийти к этому общему идеалу человеческого конечного здания — через национальность, то есть каждый народ должен положить в его закладку свои умствен­ные и нравственные силы, свой капитал».

Да. Каждый из бесчисленных народов, бывших и настоящих, — это, кроме всего прочего, одна из возможных форм взаимодействия людей с природой и между собой, в общих, более широких рамках социального строя. Каждый народ, сверх всего, — великое испыта­ние еще одного образа жизни, слагающегося из обычаев и законов, из искусства и морали и всего того, что зовут культурой.

Можно уверенно и твердо сказать, что исторический опыт каж­дого народа идет на пользу всему человечеству. Рискну заявить, что на планете множество грандиозных научно-исследовательских инсти­тутов (и все мы, люди, — их сотрудники) ищут свой вариант пути в будущее. На снежной целине времени выбивают общую дорогу тыся­чи отдельных следов. Дорогу «...туда, где все нации, все различные пути должны сойтись, — к коммунизму» (Ф.Энгельс).

Историю одних народов продолжают другие, и океан по-прежне­му полон, сколько бы ни пересыхало рек.
 
 
 
 
 
Ссылки

 
Сегодня сайт смотрели 2 посетителей (18 хитов)
Этот сайт был создан бесплатно с помощью homepage-konstruktor.ru. Хотите тоже свой сайт?
Зарегистрироваться бесплатно