ОТ КАМНЯ КААБЫ
Кааба — святыня ислама, мусульманской религии. Она находится в Мекке, священном для всех мусульман городе. Верующим мусульманам во всем мире полагается молиться, повернувшись в сторону этого города.
В Мекке находится знаменитый Черный камень, Эсвад, по всей видимости метеорит. И древнее предание тоже говорит, что это небесный камень. Еще за двести лет до рождения ислама арабы рассказывали друг другу, что этот камень был принесен Адаму, первому человеку, ангелом с неба, чтобы Адаму было на чем посидеть, отдыхая после работы. Именно поклонение Черному камню — главная цель паломничества в Мекку, которое ислам рекомендует каждому верующему мусульманину. Но и культ Черного камня и легенды о нем древнее и самого ислама и города Мекки.
Слово «Кааба» значит по-арабски «четырехугольник» — четыре стены, в одну из которых вделан Эсвад. Но это, как говорится, присказка, объясняющая название главы. А теперь к сути дела.
В VII веке нашей эры в Аравии произошло одно из тех необыкновенных чудес истории, которые поражают уже тем, что они оказались возможны. И нельзя, однако же, даже представить себе, как пошла бы история без них.
Сорокалетний неграмотный пастух Мухаммед провозгласил себя пророком и объявил, что послан сообщить людям волю единого бога — аллаха. Ему поверили, за ним пошли многие тысячи людей. Конечно, кроме религиозной экзальтации и высокого пафоса гениального поэта Мухаммеда, для рождения ислама нашлось немало других причин, значительно более скучных, серьезных и важных.
У алма-атинского писателя Мориса Симашко есть повесть «Хадж Хайяма», посвященная великому поэту и математику средневековья Омару Хайяму. Ее герой размышляет о происхождении ислама. Многое сумел увидеть в прошлом, согласно повести, поэт, сам убежденный мусульманин. В том числе...
«Полный гнева и отчаяния, увидел он наконец неприкрашенную Хиджру! (Хиджра — бегство Мухаммеда из Мекки в Медину от политических врагов.)
Пустыня каменела, на разбитых ногах гноились язвы, одежда воняла потом. Всклокоченная борода пророка стала серой от пыли... Но надо было идти вперед. Ятрибские разбойники вели нечестную игру. Они стали брать такой бакшиш, что честные купцы рвали на себе бороды. За прохождение одного верблюда с шелком приходилось отдавать сто сорок динаров!
При одном воспоминании пламенели глаза пророка. Последние караваны приходили, полные плача. В каждом шатре от Басры до Кульзума был свой бог. И он разрешал грабить все и вся на три конных перехода вокруг. Треть шла ему. Какой бог удержится!.. Боятся отвадить многобожников от своей Каабы! Паршивый камень ведь тоже приносит деньги. Как же, в своих вшивых караван-сараях они потом так обдирают этих многобожников, что возвращают все убытки... Но у тех, кто идет сейчас за ним, нет караван-сараев. Они живут торговлей, и бакшиш... сдирают с них. Нет, для честной торговли нужен один бог. В каждом шатре он будет хозяином, этот бог. И меч ему в правую руку...
Можно, в конце концов, передать богу и Вечный камень. Пусть успокоятся владеющие караван-сараями. Они тоже не останутся внакладе. Бог еще молод и не сообщил пока все свои веления людям... Пророк усмехнулся».
«Это тоже было правдой. Но разве только это?» — думал Омар Хайям в повести. В Коране все время чувствуется, что автор — пастух, происходящий из семьи торговцев. Посудите сами:
«Бог купил у верующих жизнь их и имущество их. Радуйтесь о вашем торге, которым вы сторговались с ним. Если вы даете в ссуду богу хорошую ссуду, он в два раза вернет вам... Мы — самый- верный из счетоводцев».
Но, разумеется, сводить все дело только к одним экономическим обстоятельствам нельзя. Правдой, как и говорил Хайям, было ведь не только это.
Так или иначе, но государственная власть, опиравшаяся на новую религию, стала важным средством для превращения разрозненных племен в единый народ.
Все происходило «по Чебоксарову и Арутюнову», ученым, которых я уже цитировал, — между арабскими племенами росли экономические и информационные связи, племена созрели для превращения в единый народ. Но религиозные разногласия и политическая междоусобица препятствовали объединению племен. Говоря языком науки, языком исторического материализма, надстройка отстала от базиса. Это означало, что она должна быть преобразована.
И над Аравией пронесся клич: «Нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммед пророк его». Автор книги «История арабов» Хитти констатировал: «Аллах был высшим выражением верховной власти государства».
Надо сказать, что дотошные историки прошлого века установили, насколько важную роль для торжества учения Мухаммеда сыграли друзья пророка — богатый и умный купец Абу-Бекр и отличавшийся силой, мужеством и волей воин Омар. Один из историков сказал, что в этом союзе Мухаммед думал, Абу-Бекр говорил, Омар действовал.
Долгие годы продолжалась борьба сторонников и противников Мухаммеда в юго-западной Аравии.
Мухаммед уступал — он, неистовый борец против поклонения идолам, признал священным камень Каабы, святыню главного языческого храма Мекки. И мекканские купцы, не меньше любых других купцов заинтересованные в безопасности дорог, склонились перед Мухаммедом, чтобы уже через немногие годы после его смерти вырвать власть у родственников пророка и сажать на трон «наместников Мухаммеда» людей из враждебного самому Мухаммеду при его жизни рода.
Ну, а тогда Мухаммед уступил — и они уступили. И арабы объединились. А потом зеленое знамя пророка повело отважных кочевников на завоевание мира. Не в первый и не в последний раз в истории объединившиеся в народ племена стали силой, способной изменить ее ход.
Они вышли на политическую арену в очень подходящий момент. Только что византийский император, казалось, закончил победой многовековую борьбу с восточным соседом своей державы. Он выиграл войну, которую со времен Римской республики вели владыки Запада с владыками Востока. Иран понес от византийских солдат решительное и сокрушительное поражение. Шах Ирана становился фактически вассалом императора. Иран терял свое политическое значение великой державы... Не нашлось у властелина Византии мудрых советчиков, подобных тем древним грекам, что предостерегали Афины от полного разгрома Спарты, а Спарту — от полного разгрома Афин. Правая нога Эллады не должна уничтожать левую, говорили эти советчики за четыре или пять сотен лет до новой эры, иначе Эллада будет хромать...
Император не помнил об этой мудрости или не смог понять, что от изменения масштабов суть не меняется.
Он очень гордился своей неслыханной победой, но сокрушенный Иран не мог оказать достаточно серьезного сопротивления арабским наездникам. А Византии, которая сама была ослаблена победоносной войной, в одиночку было не под силу их остановить.
В 622 году новой эры Мухаммед бежал от своих врагов-соплеменников в Медину, а через десять лет, к моменту его смерти, если не власть, то уж авторитет Мухаммеда признавала вся Аравия.
Впрочем, он с самого начала не собирался ограничивать свои владения — или владения своей религии — одной Аравией. Еще не успев овладеть Меккой, он уже посылал государям известных ему соседних стран письма с требованием принять ислам. Шах Ирана, император Византии, правители других земель с почти равным пренебрежением отнеслись к этим посланиям неведомого вождя каких-то племен, живущих на пустынной окраине мира.
Через три года после его смерти у Византии был отобран Дамаск, через пять — Иерусалим, через восемь лет — Египет, и лишь еще двумя годами позднее пало Персидское царство.
Столь стремительным успехом не мог похвастать даже Рим. Современники арабских завоеваний вспоминали, видя победы мусульман, грозные и быстрые походы Александра Македонского. Мы можем заглянуть еще и в анналы не менее грозных походов Чингиза и Тамерлана. Но тут сравнение будет не очень удачным. О сказывающихся еще и сегодня последствиях походов Тамерлана и Чингисхана знают сейчас только специалисты. Меньше шести столетий отделяют нас от времени «железного хромца», Тамерлана, меньше восьми — от эпохи Чингисхана, и этих столетий оказалось достаточно, чтобы стереть с лица земли явные следы движения их полчищ. Между тем арабские завоевания, с эпохи которых минуло уже тринадцать веков, запечатлены на планете. Существует целый арабский мир, и хотя со строго научной точки зрения можно говорить об отдельных народах — алжирском, египетском, сирийском и других, — мы не можем забывать, что люди всех этих народов часто называют себя единой арабской нацией, что они говорят на более или менее понятных друг другу наречиях одного языка.
Тут нельзя умалить значения веры, которую несли с собой арабы. Она была средством не столько для завоевания, сколько для закрепления за арабами уже завоеванных земель.
Характерная черта: арабскими стали далеко не все страны, завоеванные арабами. И тут тоже иногда важную роль играли религиозные различия, становившиеся выражением различий этнических и других.
Когда в середине VIII века в Иране началось грандиозное восстание против халифов из рода Омайядов, его возглавил Абдуррахман ибн Муслим по прозвищу Абу-Муслим. По происхождению он был перс, а не араб, и опирался прежде всего на местную персидскую знать. Так или иначе, но Абу-Муслим громил войска тогдашней халифской династии Омайядов до тех пор, пока на троне халифов не оказалась новая династия Аббасидов, потомков Аббаса — дяди пророка Мухаммеда.
Вся эта война проходила под поднятыми персами лозунгами шиизма — того течения в исламе, которое признает священным лишь сам Коран, отвергая сопутствующие ему предания.
За Аббасидами и шиизмом стоял Иран, страна с древней культурой, стоял иранский народ, для которого религия стала способом сохранения своего существования. Недаром же шиизм, первоначально широко распространенный среди мусульман, вскоре потерял прежнее влияние во многих землях, зато в Иране стал полным хозяином. Вера стала формой проявления народного характера, особенностей народной культуры.
И много позже религия продолжала играть роль в событиях, которые вели к рождению новых государств. Найдите на политической карте мира Аравийский полуостров. Большую часть его территории занимает государство Саудовская Аравия. На земле Саудовской Аравии ныне стоит прославленная Мекка. Саудовская Аравия получает немало дохода от паломничества мусульман в Мекку. Но сами ее правители и огромная часть населения в таком паломничестве участия не принимают. Они — члены секты ваххабитов, которых называют пуританами ислама. Как протестанты в Европе, ваххабиты против всего в исламе, что напоминает им идолопоклонничество. И Черный камень для них тоже лишь идол.
Именно ваххабиты создали королевство Саудовскую Аравию, после того как монарх маленького государства в центре Аравии, Ибн-Са-уд, женился на дочери основателя секты Ибн-Ваххаба, приняв его веру. Род Ибн-Саудов постепенно расширял свои владения, пока они не заняли большую часть полуострова. (И... еще в XVIII веке ваххабиты взяли штурмом Мекку и разбили на куски Черный камень. Давно уже Эсвад возвращен на прежнее место, но склеенный.)
А внутри Саудовского королевства, созданного ваххабитами, постепенно складывается новый особый народ.
Разумеется, не одно лишь мусульманство среди религий имеет привилегию оказывать серьезное влияние на процессы возникновения народов.
Более четырех сотен лет назад в Индии возникла новая религия — учение сикхов, пытавшееся соединить в себе черты мусульманства и древних вероучений Индии. Сейчас последователи этого учения — сикхи, — по мнению одних ученых, уже составляют особый народ, по мнению других — очень близки к тому, чтобы стать таким народом.
Когда-то Бельгия и Голландия составляли единое целое — Нидерланды. Вместе в составе этого целого они перешли из-под власти Бургундского герцогства во владение германского императора, вместе затем «принадлежали» испанскому королю. Много рбщего у этих двух народов — бельгийцев и голландцев. Языковая граница между ними размыта, гораздо более серьезная языковая граница делит население одной Бельгии на валлонов, говорящих по-французски, и фламандцев, чья речь — один из германских языков.
Но во время отчаянной борьбы Нидерландов с испанскими королями, грабившими эти «принадлежавшие» им земли, устраивавшими религиозные преследования и т. д., только части этой страны удалось освободиться в боях от иноземного гнета. В этой части, которая известна под именем Голландии (сейчас иногда о Голландии говорят как о Нидерландах, давая части имя исчезнувшего целого), преобладают протестанты, тогда как в Бельгии католики. Разумеется, разделение государств вызвано не одной лишь религией, важную роль играли конкретные исторические события, особенности хозяйства и быта и так далее. Но ведь в истории всякий итог — результат действия многих причин, равнодействующая большого количества фактов. Рядом с ясно заметным действуют и внешне менее важные обстоятельства.
Говоря о причинах образования народов, каждый раз приходится упрощать, разбирая прежде всего те причины, что выступают на первом плане общей исторической картины. Это относится и к главе, которую вы прочли, и к следующей, и к книге в целом.
В том, что хорваты и сербы, говорящие на одном и том же языке, представляют собой разные народы, сыграли роль различия в религии: хорваты — католики, сербы — православные. Но ведь само это религиозное размежевание — следствие конкретных исторических событий давних времен, когда хорваты были отделены от сербов государственными границами. Ведь Хорватия, в отличие от Сербии, входила когда-то в состав франкской державы, а с XII века Хорватия почти все время, вплоть до 1918 года, была частью Венгерского королевства (и долго входила вместе с ним в Австро-Венгерскую империю). Сербия же вплоть до XV века была самостоятельна, а затем пять столетий боролась против турецкого ига.
Нельзя не сказать, что в истории складывания украинского народа важную роль сыграло православие постольку, поскольку предки современных украинцев оказались семьсот лет назад включенными в несколько католических государств — в Польшу, Венгрию... Православие отделяло украинцев от поляков и венгров, препятствуя смешанным бракам, помогая сохранению языка и культуры. Другое дело, что роль православия тут нельзя преувеличивать: не зря ведь в пределах того же Польско-Литовского государства соседствовавшие с украинцами белорусы стали отдельным народом, хотя они тоже были православными. Язык был здесь для образования народов важнее религии. Религия же выступала не столько в роли «объединителя» придерживавшихся ее народов, сколько в роли «отделителя» их от народов других вероисповеданий. Но и это исторически тоже оказалось чрезвычайно важно.
|
|
 |
|
